Тесты по физике

Телятев-Климов - холеный барин, знающий про всех и про себя что-то забавное, а может и скабрезное, иронизирующий над собой, над поклонниками Лидии (и над ней тоже), мне, Лидии, импонировал, - писала партнерша Климова, исполнительница роли Лидии Елена Митрофановна Шатрова

В своем прекрасном очерке о Климове П. А. Марков добавляет к этому еще одну очень существенную черту. Особенностью искусства Климова было то, что он не сливался до конца с изображаемым им образом. Между Климовым и предельно правдиво воплощенным им образом всегда оставалась какая-то неуловимая дистанция, которую- Климов или не решался или, вернее, не считал правильным и нужным переходить. Таким образом правда отрицательного образа не совпадала до конца с правдой обаятельного актера, который этот образ демонстрировал. С другой стороны, обаяние актера словно освещало и делало более привлекательным изображенный им персонаж. Экзамен уже близко? Пройдите тесты по физике здесь.

Интересно, что и следующий известный исполнитель роли Телятева на сцене Малого театра - К. А. Зубов, игравший более сухо и сдержанно, тоже сохранял обаяние Телятева. Изображая его как эгоиста, который больше всего боится попасть впросак, он тонко оттенял его своеобразный юмор, сознание им собственной пустоты и никчемности, возникшее у него уважение к Василькову. Конечно, артисты эти обладали всем, что требовалось для исполнения салонной комедии. Мы имеем в виду четкость и отчетливость характеристики, искрометный блеск диалога, бодрость и темп. Но они имели и нечто большее. Пьеса Островского требовала от них глубокого постижения характера, умения раскрыть его в развитии и противоречиях. Играть Бешеные деньги как салонную комедию нельзя. А такая попытка была предпринята в 1968 году на сцене Малого театра. Режиссер Л. Варпаховский исходил в своей постановке именно из этой салонной природы комедии. Он хотел представить Островского в виде полуиронического философа а Оскар Уайльд, созерцающего человеческую комедию. В спектакле были стерты краски быта, характеры действующих лиц потеряли свой специфический московский отпечаток. В нем не было ни Петровского парка, ни характерной московской толпы. Строгая элегантность и нарочитая симметрия мизансцен, меланхолическая музыка были тем фоном, на котором разыгрывался психологический поединок между Васильковым и Лидией. И пьеса высохла и потеряла аромат.